ТРАНСГЕНЕРАЦИОННЫЕ АСПЕКТЫ СЕПАРАЦИОННЫХ ТРАВМ: ОТРАЖЕНИЕ ВОЙН И СОЦИАЛЬНЫХ ПОТРЯСЕНИЙ В ДЕТСКОЙ ПСИХИЧЕСКОЙ РЕАЛЬНОСТИ
Кириллова М.Г.
Детей с грубыми психическими расстройствами и нарушениями развития невозможно обучать и воспитывать, пока не решены их глубинные психологические проблемы, основная из которых – сепарационная.
Сепарационная травма – это психическая травма, надолго повышающая уровень тревоги, гнева и других негативных эмоций, обусловленная непереносимостью для ребёнка моложе 11 лет физической или психической, той или иной по продолжительности изолированности от поддерживающего значимого объекта привязанности, при том, что эта изолированность при отсутствии адекватной помощи не может быть переработана им без видимых, зависящих и от возраста ребёнка актуальных нарушений психического функционирования в форме аутистических, депрессивных или иных расстройств или/и без отдалённых (вплоть до взрослого возраста) последствий, связанных с аккумулятивными, потенцирующими друг друга эффектами нескольких прошлых и актуальных стрессовых воздействий, в их числе болезненных разлук и хронического отсутствия эмпатического понимания окружающими, проявленного к пострадавшему от травмы. Разумеется, продолжительность, время разлуки или психической изолированности, причиняющей травму, существенно различается в младенческом, раннем, дошкольном возрасте и в младшем школьном возрасте.
Неразлучность с эмпатичной матерью до трёх лет – лучший для психического развития образ жизни младенца и ребёнка раннего возраста. Ранние сепарационные травмы чреваты развитием аутистических, иных психотических и пограничных психических расстройств, случающихся как в детстве, так и в более поздний период.
Трансгенерационная передача (передача через поколения) негативного опыта детско-родительских отношений разрабатывается ныне в психологии и психопатологии младенческого возраста, особенно во французской перинатальной психиатрии, при изучении психогенеза психических заболеваний (см. 1, с.43).
Начиная с 3-летнего возраста, фигура благодетельного отца, призванного, согласно Жаку Лакану (Lacan J.), символизировать закон, а также привязанность к нему ребёнка во многом определяют успех нравственного развития и решения задач взросления. Отсутствие отца в семье и его отчуждённость могут стать для ребёнка травмирующими.
Большой вклад в осмысление роли негативного общечеловеческого опыта в его преломлении в отдельных судьбах и в целых популяциях внесли очень многие психоаналитики.
Хотя ортодоксальные методологические основы психоанализа уже не могут сегодня считаться удовлетворительными, техника психоанализа и психоаналитической терапии, являющихся триединым методом диагностики, лечения и исследования, позволяет проникать очень глубоко во внутренний мир пациентов, в механизмы влияния ранних травм и ранних желаний на всю последующую жизнь и на симптомообразование при психозах и других психических расстройствах и при нарушениях развития. Для проверки психоаналитических положений нередко прибегали и к позитивистским научным исследованиям: Рене Спитц (Spitz R.A.), Джон Боулби (Bowlby J.), Мари Салтер Айнсворф (Ainsworth M.S.) и др. А Серж Лебовиси (Lebovici S.) и другие французские психоаналитики внесли особый вклад в изучение трансгенерационной передачи и в разработку эффективной психотерапевтической техники, привносящей эти аспекты в работу по оказанию помощи детям в кадре семьи.
В 1984 г. психоаналитик Л.Крейслер (2) расширил понятие «госпитализм», введя термин «внутрисемейный госпитализм» для описания ситуации, в которой мать не способна глубоко-эмоционально отвечать своему ребёнку.
Эта неспособность может возникать не только из-за депрессии у матерей, но и из-за отсутствия подлинной материнской любви в раннем детстве самих матерей, из-за осложнения их детско-родительских отношений сепарационными травмами, которые пробуждают в детях первого года жизни нарциссическую ярость, а с этого возраста до 3 лет – расщепление внутреннего объекта, являющегося субъективной репрезентацией внешнего объекта привязанности, на «Бабу Ягу» (дьявола) и Добрую Фею (бога). И такая ранняя психологическая защита, называемая расщеплением, остаётся потом доминирующей, а в условиях сильного стресса может вести к психотической декомпенсации.
При ранних сепарациях ребёнок чувствует себя на глубинном уровне отбросом, заслуживающим такого обращения, и становится предрасположенным бросать всё и всех, имея низкую самооценку.
Эмоциональное неблагополучие ранних этапов развития накапливается в эмоциональной бессознательной памяти и определяет на всю жизнь отношение человека к себе и к окружающему миру за счёт тех ранних моделей объектных отношений, которые формируются в непосредственных и опосредованных государственными институтами материнско-детских и отцовско-детских отношениях дошкольного периода развития. Риск повторений травм находится в прямой зависимости от интенсивности ранних травматических переживаний и защитных психологических механизмов. При повторах же то, что сначала не вызвало выраженных нарушений, в конце концов может проявиться в тех или иных психических расстройствах и отклонениях от здорового развития.
Ребёнок знакомится со своими родителями, начиная с 4-го месяца развития плода в матке и может не только распознавать их, но и взаимодействовать, находясь ещё в утробе (3). Поэтому после рождения разлуки с ними, даже относительно непродолжительные, как в роддомах, переживаются как утраты, причём особенно сильно, если никто не говорит младенцу о происходящем подобно тому, как К.Эльячефф (4) делала это.
Все социальные факторы, повышающие риск возникновения устойчивых негативных эмоциональных состояний матери и отца, к которым очень чувствительно любое дитя, или же исключение из процесса воспитания одной из родительских фигур очень важны, не говоря уже о трансгенерационном наследовании внутрисемейных проблем.
История России знает три волны нарастания статистики сиротства.
1-я волна: революция 1917 года, гражданская война и сталинские репрессии (до 7 млн. сирот, социальных и сирот, потерявших родителей в результате их смерти)
2-я волна: Вторая мировая война и послевоенные сталинские репрессии (по разным источникам от 3 млн.(5) до 7 млн.(6) сирот, социальных и сирот, потерявших родителей в результате их смерти)
3-я волна: Перестройка и переход от социалистической системы к капиталистической (постоянное повышение от 620,1 тыс. сирот в 1998 г. до 734,2 тыс. сирот в 2004 г.(7), из которых потерявшие родителей в результате их смерти составляли в разные годы только 4-6%, при этом рождаемость сократилась катастрофически резко (до минимума в 1200000 новорождённых в 1999 г.(6)). То есть процент представителей ущербного родительства стал выглядеть ужасающим, даже если учесть, что в сиротских учреждениях оказывался, как правило, не один ребёнок, а несколько детей родителей-алкоголиков или других, подпадающих под категорию жестоко обращающихся с детьми. (При сравнении статистики доперестроечной и периода перехода от социализма к капитализму важно учитывать, что СССР, состоявший из 15 союзных республик насчитывал около 250 млн. народонаселения, а Россия после отделения союзных республик в начале 90-х годов – только около 140 млн. человек, сколько было и в царской России.)
Картина особенностей родительского сознания в нашей стране будет неполной, если не сказать, что в конце 90-х годов около 5 млн. семей, воспитывающих детей, были неполными (в соответствии с данными источника (8)), во многих из которых были проблемы с получением алиментов.
Возникает вопрос: что же сделало 2-а военных и невоенный кризисные периоды в нашей стране практически полностью сопоставимыми по статистике, показывающей ущербность родительского сознания? Эта ущербность проявлялась в наши дни не только в макростатистике, но и в патогенных разлуках родителей с маленькими детьми в, казалось бы, благополучных и достаточно обеспеченных семьях.
Войны и репрессии делали сиротами детей в силу массовых убийств и массового насилия, а на пике 3-й волны нарастания проблем сирот в 1991-2010 гг. их по сути делали таковыми сами родители, многие из которых были жертвами искажённого или беспомощного родительского сознания своих матерей и отцов. Социальные условия так называемой «шоковой терапии» экономики и общества этих лет, очень хорошо согласованные кем-то с ведущей концепцией советской эмоционально-стрессовой психотерапии, были, безусловно, слишком тяжёлыми для обычных семей.
Массовая практика разлучения новорожденных с матерями в роддомах, а также ясли для грудничков и пятидневки для детей постарше советского времени сделали своё разрушительное дело в отношении глубоких психологических детско-родительских связей. Для маленьких детей время течёт совсем иначе, чем у взрослых, и даже непродолжительная разлука с матерью может при определённых условиях показаться вечностью. Ребёнок, переживший психологическую травму разлуки, острое чувство брошенности, в своём бессознательном становится запрограммированным на подобное же поведение со своими детьми в будущем, даже если на сознательном уровне будет потом развивать компенсаторный сценарий от противного и стремление к гиперопеке над ними, вредящей развитию.
С большей вероятностью сценарий оставления детей, предопределённый собственным неблагоприятным в этом отношении детством, осуществляется при трудных обстоятельствах. Посмотрим же на историю изменения отпусков по уходу за ребёнком в России. Она такова.
До 70-х гг. был 2-месячный оплачиваемый отпуск по уходу за новорождённым, а потом – риск быть осуждённым по статье за тунеядство, если не выйти на полный рабочий день на работу.
С начала 70-х годов был двухмесячный оплачиваемый отпуск по уходу за новорождённым, а потом до годовалого возраста ребёнка – неоплачиваемый отпуск, который только около 60% женщин могли использовать полностью из-за бедности большинства населения (9). В счастливых случаях – спасительный институт бабушек, с которыми всё равно может возникать чувство покинутости родителями, а в остальных – ясли с большим наполнением групп, нередко пятидневные, потому что матери надо было сохранять трудоспособность, а уход за младенцем с трудным из-за разлук поведением очень часто её лишает. Поведение же младенцев, понявших, что мать может исчезнуть и это не поддаётся их контролю, непременно становится трудным из-за их эмоций и психосоматических симптомов проявления базисной тревоги.
В 1981 г. Указом Президиума Верховного Совета СССР от 2 сентября вводится отпуск по уходу за ребёнком до достижения им 1,5 лет с оплачиваемыми 112 днями.
В 1989 г. – вводится частично оплачиваемый отпуск по уходу за ребёнком в возрасте до 1,5 лет и дополнительный неоплачиваемый отпуск до достижения ребёнком возраста 3-х лет. Прекрасное нововведение, потому что, если всё благополучно в детско-родительских отношениях на протяжении первых трёх лет жизни, то к концу раннего детства, к 3-м годам, формируется так называемая константность объекта привязанности, при которой отдельные, ситуативные разочарования объектом уже не разрушают любовных отношений с ним и становится возможным конструктивное взаимодействие, общение даже в условиях конфликта. Это достижение сохраняется всю жизнь и работает потом во всех человеческих отношениях. Однако отпуск до 3-хлетнего возраста ребёнка уже не мог спасти положения, потому что результат практики ухода за новорождёнными в роддомах и неполноценные контакты с матерью и отцом на первом, втором и третьем году жизни нескольких поколений людей уже прочно закрепились в сепарационных бессознательных сценариях, передающихся по психологическим законам от родителей к детям. Именно эти сценарии в большей степени, чем внешние условия, определяют родительско-детские отношения.
Итак, понятна широта распространения проблем родительского сознания, их социальные и индивидуальные причины, что в совокупности отразилось в современной очень высокой статистике аутистических и других тяжёлых психических расстройств и нарушений развития детей. Психодинамический подход к профилактике и помощи мог бы стать основным в решении усугублявшихся годами проблем и в реализации инклюзивных установок современного образования.
Литература:
- Асанова Н.К. Концепция трансгенерационной передачи. //Проблемы детского психоанализа. Бюллетень №1-2, М.: Институт детской психотерапии и психоанализа Академии Гуманитарных исследований, 1996, с. 43-44.
- Kreisler L. Fundamentals for a psycho-somatic pathology of infants. // Frontiers of Infant Psychiantry, ed. J.D.Call, E.Galenson&R.L.Tason. New York: Basic Books, vol.2, pp.447-454
- Дольто К. «На путях рождения. О гаптономическом сопровождении человека». Ижевск: ИД ERGO, 2008
- Эльячефф К. «Затаённая боль», М.:»КСТАТИ», 1999
- Зезина М.Р. Социальная защита детей-сирот в послевоенные годы (1945-55)// Вопросы истории. 1999, №1, С.127-136.
- Калабеков И.Г. «Российские реформы в цифрах и фактах» [Электронный ресурс] Монография. На сайте «Россия и страны мира» – https://kaig.ru/ - Режим доступа: https://kaig.ru/ubirth.pdf
- Анализ положения детей в Российской Федерации. Доклад для ЮНИСЕФ, подготовленный при поддержке Института экономики города. Москва, 2007. [Электронный ресурс] – Официальный сайт ЮНИСЕФ https://www.unicef.ru/upload/iblock/dd1/dd1455081d981eb3fb099d3b68d2b8ef.pdf - Режим доступа: https://www.unicef.ru/upload/iblock/dd1/dd1455081d981eb3fb099d3b68d2b8ef.pdf
- Современная российская семья в условиях системного кризиса 90-х годов ХХ века – [Электронный ресурс] – Образовательно-информационный портал ATEXNIK.RU – Режим доступа: https://www.atexnik.ru/neopredeleno/sovremennaya_rossijskaya_semya_v.php
- Айвазова С. Г. «Свобода и равенство советских женщин // Айвазова С. Г. Русские женщины в лабиринте равноправия (Очерки политической теории и истории. Документальные материалы).» М., РИК Русанова, 1998. С. 66-99. Сайт https://www.a-z.ru/women/texts/66_99r-2.htm