ИНСТИТУЦИОНАЛЬНЫЕ ПСИХИЧЕСКИЕ ТРАВМЫ НОВОРОЖДЁННЫХ И ДЕТЕЙ РАННЕГО ВОЗРАСТА КАК ФАКТОР ПСИХИЧЕСКИХ РАССТРОЙСТВ ДЕТЕЙ И ДЕВИАНТНОГО ПОВЕДЕНИЯ РОДИТЕЛЕЙ. ПСИХОАНАЛИТИЧЕСКОЕ ИССЛЕДОВАНИЕ
М.Г. Кириллова
Институциональные психические травмы – это травмы, причинённые детям в учреждениях (роддомах, детских больницах, домах ребёнка, яслях и др.) в связи с недостаточно гуманной организацией жизни, с тяжелыми детскими недугами, отклоняющимся поведением или болезнями самих родителей, недостаточными психологической просвещённостью и должностной ответственностью работников учреждений и/или вследствие работы институциональных механизмов психологической защиты.
Под институциональными психологическими защитами понимаем такие формы организации социальных структур в целом и их отдельных подразделений, которые на деле продиктованы не столько необходимостью качественного выполнения профессиональных задач, сколько желанием – осознанным или бессознательным – минимизировать трудные эмоции и чувства (главным образом тревогу, вину, неуверенность и сомнения). Особенно острыми эти чувства бывают в отношении маленьких детей, их проблем, их родителей, так что защитная социальная структура нередко приводит к неудовлетворению насущных детских потребностей, а также к несоблюдению прав детей и родителей.
Впервые в 1955 г. психоаналитики Бион и Джейкс (Bion W.R., Jaques) независимо друг от друга начали рассматривать социальные структуры как социальные защитные системы, препятствующие общественным благотворным изменениям. Работа социальных защит была детально проанализирована руководителем английского сиротского учреждения Изабель Мензис Лиф (Isabel Menzies Lyth) (1) на примере подчиненного ей заведения. Её концепция позволяет осмыслить формы организации работы, например российских домов ребёнка с детьми, покинутыми родителями, как помогающие избегать устойчивой привязанности детей к воспитателям и их к детям (порядок перевода детей из группы в группу с быстрой сменой воспитателей через 0,5 года и через год и др.). А между тем надёжная привязанность к постоянной материнской фигуре или к её заместителю является тем фундаментом, на котором только и может происходить детское развитие.
Если раньше человечество просто имело априорное убеждение, что маленькому ребёнку жизненно необходима постоянно присутствующая рядом мать, чутко, заботливо, любовно откликающаяся на него самого, на его потребности как физические, так и эмоциональные, то теперь в результате массового опыта нарушений законов природы оно вынуждено было подвергнуть глубокому научному анализу прискорбные факты и негативные факторы нарушения детского развития, связанные с родительскими фигурами, и начало исправлять ужасающие ошибки, ведущие к стремительному вырождению и ухудшению человеческой породы в результате трансгенерационой передачи психологических проблем, обретённых в детстве. Большой вклад в эти процессы осмысления негативного общечеловеческого опыта внесли многие психоаналитики, исследующие бессознательные психические механизмы регуляции поведения.
Хотя ортодоксальные методологические основы психоанализа уже не могут сегодня считаться удовлетворительными, техника психоанализа и психоаналитической терапии, являющихся триединым методом диагностики, лечения и исследования, позволяет проникать очень глубоко во внутренний мир пациентов, в механизмы влияния ранних травм и ранних желаний на последующую жизнь, включая взрослую, и на симптомообразование при психических расстройствах и при нарушениях развития. Кроме того, для проверки психоаналитических положений нередко прибегали и к позитивистским научным исследованиям. Уже хорошо известны в России исследования Рене Спитца (Spitz R.A.), Джона Боулби (Bowlby J.), Мари Салтер Айнсворф (Ainsworth M.S.)
Краткая история исследования самых тяжелых институциональных травм освещена в статье "Hospitalism" ("Госпитализм") в энциклопедическом словаре психоаналитических терминов и понятий «Psychoanalitic Terms & Consepts» (2, p.88):
а) 30-е гг. – первые исследования госпитализма.
Синдром госпитализма – катастрофическая картина симптомов, которая развивается на первом году жизни, когда младенец воспитывается в учреждении или лишён материнской заботы (по своему существу, а не по статусу воспитывающего человека) на протяжении длительного периода времени. Синдром госпитализма включает
1) плохое физическое состояние,
2) чрезмерную восприимчивость к инфекциям,
3) очень высокие заболеваемость и смертность
4) плохое, задержанное и дисфункциональное психическое функционирование
Выжившие дети имеют высокую заболеваемость психическими расстройствами, умственное отставание, а также выраженные антисоциальные тенденции.
б) 1945 г. – системное исследование Рене Спитца (3), в котором он развёл понятия «госпитализм» и «анаклитическая депрессия».
Рене Спитц выделил патогенетические факторы, ответственные за формирование синдрома госпитализма, исследовав младенцев, у которых были адекватные кормление, гигиена и забота о физическом состоянии вообще, но которые были лишены нормальной эмоциональной подпитки, обеспечиваемой обычно матерью. С третьего месяца жизни были замечены значительные ухудшение физического и психического состояния, экстремальная восприимчивость к инфекциям и заболеваемость, а смертность от обычных, нефатальных, болезней была очень высока. Младенцы страдали от депрессии и выраженного моторного отставания, комплексной пассивности, у них были пустые выражения лиц и дефектная координация глаз. Со второго года жизни отмечалось глубокое физическое и психическое отставание в развитии: дети не могли сидеть, стоять, ходить. Эффекты госпитализма длятся долго и обычно необратимы.
Новаторское исследование Ститца показало, что адекватное материнство абсолютно необходимо для здорового физического и психического развития. Спитц отличал госпитализм, связанный с тотальной материнской депривацией, от анаклитической депрессии, которая появляется, когда предыдущая нормальная материнско-детская связь прерывалась и ребёнок лишался привязанности.
в) 80-е гг. – расширение понятия госпитализм, осуществлённое Леоном Крейслером (1984) (4). Он использовал понятие «внутрисемейный госпитализм», чтобы описать ситуацию, в которой мать не способна глубоко-эмоционально отвечать своему ребёнку.
Эта неспособность, конечно же, может возникать не только из-за депрессии у матери, но и из-за отсутствия подлинных, неомрачённых разлуками материнско-детских отношений в раннем детстве самих матерей, из-за осложнения их детско-родительских отношений сепарационными травмами, которые пробуждают в детях первого года жизни нарциссическую ярость, а с этого возраста до 3 лет – расщепление внутреннего объекта, являющегося субъективной репрезентацией внешнего объекта привязанности, на «Бабу Ягу» (дьявола) и Добрую Фею (Бога). И такая примитивная психологическая защита, называемая расщеплением, остается потом доминирующей, а в условиях сильного стресса может вести к психотической декомпенсации.
Дети, например, не могут понять, что роддом работает так, что разделяет мать и дитя. Для дитя это – предательство его собственной матери, которая исчезает, когда оно в ней сильно нуждается в ещё совершенно чуждом ему мире в период самой сложной адаптации всего организма и психики к новым жизненным условиям сразу после рождения. При этом на глубинном уровне сам ребёнок начинает чувствовать себя отбросом, заслуживающим такого обращения.
Всё эмоциональное неблагополучие ранних этапов развития накапливается тяжким грузом в эмоциональной бессознательной памяти и определяет на всю жизнь отношение человека к себе и к окружающему миру за счёт тех ранних моделей объектных отношений, которые формируются в непосредственных и опосредованных государственными институтами материнско-детских и отцовско-детских отношениях дошкольного периода развития. Сила травматических переживаний и защитных психологических механизмов может возрастать при повторении психических травм в судьбе отдельного индивидуума, и то, что сначала не вызвало выраженных нарушений, в конце концов может проявиться в тех или иных психических расстройствах и отклонениях от здорового развития.
Поскольку в развитии маленького и повзрослевшего ребёнка играют весьма негативную роль депрессивная или тревожная мать, как и психологически или физически отсутствующий отец, который, согласно Жаку Лакану (Lacan J.) должен выполнить функцию закона в отношениях с детьми, постольку все социальные факторы, повышающие риск возникновения устойчивых негативных эмоциональных состояний матери и отца, к которым очень чувствительно любое дитя, или же исключение из процесса воспитания одной из родительских фигур также важны.
Ребёнок знакомится очень близко со своими родителями, начиная с 4-го месяца развития плода в матке и может не только распознавать их, но и взаимодействовать, находясь ещё в утробе (см. об исследованиях Франса Вельдмана и Катрин Дольто в книге К.Дольто «На путях рождения. О гаптономическом сопровождении человека». (5)). Поэтому после рождения разлуки с ними, даже относительно непродолжительные, переживаются как утраты, причём особенно сильно, если никто не сообщает младенцу правду о происходящем, подобно тому, как Кэролин Эльячефф (6) сообщала её разделённым по разным причинам с родителями маленьким детям, чтобы излечить их с помощью такой психоаналитической работы от тяжёлых психосоматических расстройств, вызванных жестоким обращением.
История России знает три волны нарастания статистики сиротства.
1-я волна: революция 1917 года, гражданская война и сталинские репрессии (до 7 млн. сирот, социальных и сирот, потерявших родителей в результате их смерти)
2-я волна: Вторая мировая война и послевоенные сталинские репрессии (по разным источникам от 3 млн.(7) до 7 млн.(8) сирот, социальных и сирот, потерявших родителей в результате их смерти)
3-я волна: Перестройка и переход от социалистической системы к капиталистической (постоянное повышение от 620,1 тыс. сирот в 1998 г. до 734,2 тыс. сирот в 2004 г.(9), из которых потерявшие родителей в результате их смерти составляли в разные годы только 4-6%, притом, и рождаемость сократилась катастрофически резко (до минимума в 1200000 новорождённых в 1999 г.(8)). То есть процент представителей ущербного родительства стал выглядеть ужасающим, даже если учесть, что в сиротских учреждениях оказывался, как правило, не один, а несколько детей родителей-алкоголиков или других, подпадающих под категорию жестоко обращающихся с детьми.
Картина особенностей родительского сознания в нашей стране будет неполной, если не сказать, что в конце 90-х годов около 5 млн. семей, воспитывающих детей, были неполными (в соответствии с данными источника (10)), во многих из которых были проблемы с получением алиментов. Родители оставляли заботой своих детей, не желая нести неизбежную кармическую ответственность за секс и пытаясь разорвать его целесообразную, природную связь с деторождением.
При сравнении статистики доперестроечной и периода перехода от социализма к капитализму важно учитывать, что СССР, состоявший из 15 союзных республик насчитывал около 250 млн. народонаселения, а Россия после отделения союзных республик в начале 90-х годов – только около 140 млн. человек, сколько было и до революции 1917 года.
Возникает вопрос: что же сделало 2-а военных и невоенный кризисные периоды в нашей стране практически полностью сопоставимыми по статистике, показывающей ущербность родительского сознания, которая проявлялась не только в макростатистике, но и в болезненных для детей разлуках родителей с маленькими детьми в, казалось бы, благополучных и достаточно обеспеченных семьях?
Войны и репрессии делали сиротами детей в силу массовых убийств и массового насилия, а на пике 3-й волны нарастания сиротских проблем (1991-2010 гг.) их по сути делали таковыми сами родители, многие из которых были жертвами искажённого или беспомощного родительского сознания своих матерей и отцов. Социальные условия так называемой «шоковой терапии» экономики и общества этих лет, очень хорошо согласованные кем-то с ведущей концепцией советской эмоционально-стрессовой психотерапии, были, безусловно, очень тяжёлыми, стрессовыми. Но хорошо известно, что даже у животных инстинктивное родительское поведение может быть очень жертвенным вплоть до принесения в жертву собственной жизни. И кукушка не просто бросает свои яйца, а подбрасывает их в чужое гнездо, где дети не погибнут и где у них будет уход, как если бы они были собственными детьми других птиц. А разные виды млекопитающих полноценно заботятся об "усыновленных" детенышах других видов, иногда даже тех, с которыми конкурентные или враждебные отношения.
Беру на себя смелость утверждать, что массовая практика, причём не только в нашей стране, но и за рубежом, разлучения новорожденных с матерями в роддомах, а также ясли для грудничков и пятидневки для детей постарше сделали своё разрушительное дело в отношении глубоких психологических детско-родительских связей. Для маленьких детей время течёт совсем иначе, чем у взрослых, и даже непродолжительная разлука с матерью может при определённых условиях показаться вечностью. Ребёнок, переживший психологическую травму разлуки, острое чувство брошенности, оставленности, в своём бессознательном становится запрограммированным на подобное же поведение со своими детьми в будущем, даже если на сознательном уровне будет развивать компенсаторный сценарий от противного и стремление к гиперопеке над ними, что, кстати, тоже отнюдь не полезно для детского развития.
С бόльшей вероятностью сценарий оставления детей, предопределённый собственным неблагоприятным в этом отношении детством матери, осуществляется при трудных обстоятельствах, но, впрочем, растить младенцев даже при хороших социальных условиях – это задача, требующая в наши дни от матерей и отцов самопожертвования.
Зная о жизненно важной потребности детей до 3-х лет находиться рядом со своей матерью, попробуем лучше оценить большую вероятность того, что младенцы, которые привязаны к родной матери уже к моменту своего рождения, могут пережить сильный стресс и гнев, потеряв гаранта чувства защищённости при разлуке с ней. Давайте посмотрим на историю изменения отпусков по уходу за ребёнком в России. Она такова.
До 70-х гг. был 2-месячный оплачиваемый отпуск по уходу за новорождённым, а потом – риск быть осуждённым по статье за тунеядство, если не выйти на полный рабочий день на работу.
С начала 70-х годов был двухмесячный оплачиваемый отпуск по уходу за новорождённым, а потом до годовалого возраста ребёнка – неоплачиваемый отпуск, которым мало кто мог воспользоваться из-за бедности большинства населения. В счастливых случаях – спасительный институт бабушек, с которыми всё равно может возникать чувство покинутости родителями, а в остальных – ясли с большим наполнением групп, нередко пятидневные, потому что матери надо было сохранять трудоспособность, а уход за младенцем с трудным из-за разлук поведением очень часто её лишает. Поведение же младенцев, понявших, что мать может исчезнуть и это не поддаётся их контролю, непременно становится трудным из-за их эмоций и психосоматических симптомов проявления базисной тревоги
Айвазова С.Г. писала: «В середине 70-х годов, по данным социологических обследований, проводившихся на предприятиях Москвы и ряда городов Дальнего Востока, далеко не все матери малолетних детей использовали полностью отпуск без сохранения заработка, который позволял им не работать до достижения ребёнком 1 года. Из общего числа обследованных, 17% женщин использовали от 4 до 6 месяцев этого отпуска, 14 – 7-9, 63 – 9-12 месяцев и 6% оставались с ребенком до 1,5 лет. Отвечая на вопрос о том, почему они не использовали отпуск полностью, большинство из них ссылалось на материальные трудности в семье и невозможность прожить на заработную плату мужа132.» (11)
В 1981 г. Указом Президиума Верховного Совета СССР от 2 сентября вводится отпуск по уходу за ребёнком до достижения им 1,5 лет с оплачиваемыми 112 днями.
В 1989 г. – вводится частично оплачиваемый отпуск по уходу за ребёнком в возрасте до 1,5 лет и дополнительный неоплачиваемый отпуск до достижения ребёнком возраста 3-х лет. (12)
Это было прекрасное нововведение, потому что, если всё благополучно в детско-родительских отношениях на протяжении первых трёх лет жизни, то к концу раннего детства, к 3-м годам, формируется так называемая константность объекта привязанности, при которой отдельные, ситуативные разочарования объектом уже не разрушают любовных отношений с ним и становится возможным конструктивное взаимодействие, общение даже в условиях конфликта. Это достижение сохраняется всю жизнь и работает потом во всех человеческих отношениях. Однако отпуск до 3-хлетнего возраста ребёнка уже не мог спасти положения, потому что результат практики ухода за новорождёнными в роддомах и неполноценные контакты с матерью и отцом на первом, втором и третьем году жизни нескольких поколений людей уже прочно закрепились в сепарационных бессознательных сценариях, передающихся по психологическим законам от родителей к детям. Именно эти сценарии в большей степени, чем внешние условия, определяют родительско-детские отношения.
Чтобы освободить человеческие души от подобных проблем, приводящих к девиантному родительству, вредящему развитию отдельных детей и увеличивающему распространённость психических расстройств и темпы вырождения нации, нужно не только проводимое уже широко изменение работы роддомов, но и широкая пропаганда психологических знаний о закономерностях психического развития детей до 3 лет и кропотливая психотерапевтическая работа с родителями, вышедшими из популяции травмированных детей. Только психодинамическая психотерапия, позволяет докопаться до глубоких нарциссических ран, причинённых ранними сепарациями, и сделать подконтрольными разумным силам в самой личности новых родителей нарциссическую ярость, низкую самооценку и тревожную депрессию, порождаемые трансгенерационными сепарационными сценариями, передаваемыми опять и опять детям.
Литература:
- Lyth I.M. “Containing anxiety in institution. Selected essays” London: Free Association Books, 1988
- Psychoanalitic Terms & Consepts. Еd. by Burness E. Moore, M.D., and Bernard D. Fine, M.D., American Psychoanalytic Association, Yale University Press: pbk. alk. paper, 1990, p.88
- Spitz R.A. Hospitalizm. PSOC, 1:53, 74
- Kreisler L. Fundamentals for a psycho-somatic pathology of infants. // Frontiers of Infant Psychiantry, ed. J.D.Call, E.Galenson&R.L.Tason. New York: Basic Books, vol.2, pp.447-454
- Дольто К. «На путях рождения. О гаптономическом сопровождении человека». Ижевск: ИД ERGO, 2008
- Эльячефф К. «Затаённая боль», М.:»КСТАТИ», 1999
- Зезина М.Р. Социальная защита детей-сирот в послевоенные годы (1945-55)// Вопросы истории. 1999, №1, С.127-136.
- Калабеков И.Г. «Российские реформы в цифрах и фактах» [Электронный ресурс] Монография. На сайте «Россия и страны мира» – https://kaig.ru/ - Режим доступа: https://kaig.ru/ubirth.pdf (Дата обращения 29.08.2013)
- Анализ положения детей в Российской Федерации. Доклад для ЮНИСЕФ, подготовленный при поддержке Института экономики города. Москва, 2007. [Электронный ресурс] – Официальный сайт ЮНИСЕФ https://www.unicef.ru/upload/iblock/dd1/dd1455081d981eb3fb099d3b68d2b8ef.pdf - Режим доступа: https://www.unicef.ru/upload/iblock/dd1/dd1455081d981eb3fb099d3b68d2b8ef.pdf
- Современная российская семья в условиях системного кризиса 90-х годов ХХ века – [Электронный ресурс] – Образовательно-информационный портал ATEXNIK.RU – Режим доступа: https://www.atexnik.ru/neopredeleno/sovremennaya_rossijskaya_semya_v.php (Дата обращения 28.08.2013)
- Айвазова С. Г. «Свобода и равенство советских женщин // Айвазова С. Г. Русские женщины в лабиринте равноправия (Очерки политической теории и истории. Документальные материалы).» М., РИК Русанова, 1998. С. 66-99. Цитируется по материалам сайта https://www.a-z.ru/women/texts/66_99r-2.htm
- Баскакова М. Е. Равные возможности и гендерные стереотипы на рынке труда / МЦГИ. Проект гендерная экспертиза. М., 1998. Издание подготовлено проектом гендерная экспертиза Московского центра гендерных исследований в рамках программы "Женщины и развитие" Международного центра по исследованию женщин (Вашингтон) при содействии Агентства по международному развитию США.» Сайт
https://www.a-z.ru/women/texts/$women.htm